Сценография и сценическое пространство
Н.В.Гоголь «Ревизор». Режиссер Р.Туминас. Спектакль театра им Вахтангова.
Пьесу «Ревизор» в постановке Туминаса нельзя отнести к стандартным прочтениям известного текста. Режиссер создает нереальный мир реального. Мир не тот, который мы видим и в котором существуем, а мир наших душ, бессознательно созданный нашими поступками. Мир страшный, мир – калеку, изуродованный, разрушенный людьми. Но действующие лица живут в этом мире, не замечая его истинного лица, живут как во сне, пока, наконец, этот мираж не разбивается, и они не оказываются выброшенными в жизнь, как слепые беспомощные котята.
Р.Туминас и художник спектакля А. Яцовскис заполняют задник сцены бесконечным пространством черного цвета. Отсюда рождается ощущение пустоты вечной ночи, в которой гаснут все звуки и никогда не бывает ветра, «…словом, все жизни, все жизни, все жизни, совершив свой печальный круг, угасли…». На фоне этой вечной ночи призрак-церковь серо-голубого цвета похожа на видение, состоящее из тумана. Она невесома, почти прозрачна и тем страшнее ее силуэт среди ночи, почти растворившийся в ней. Это церковь без креста, церковь, давно разрушенная и оскверненная людьми, скорее видимость церкви, и все же это молчаливый свидетель преступлений и грозный судья. Это фон, из которого появляются и в котором растворяются герои. Они кажутся одинокими и теряются в этом огромном пространстве. Оно поглощает их. Вся их возня контрастирует с вечностью темноты и церкви. С вечностью, которая остается на сцене, когда уходят люди.
Действие происходит на площадке, ограниченной телеграфными столбами. Она напоминает дорогу, проходящую через деревню. Бывшую деревню. Разрушенную к настоящему моменту. Людей в ней давно нет. На сцене лежат лишь кирпичи и доски-остатки былой жизни, которые будут служить, то пьедесталом, то плотом для Городничего и жителей города. Такие «гиблые» места в какой то степени типичны для России. Это:
«Деревни, деревни, деревни с погостами,
Как будто на них вся Россия сошлась…»
И люди-призраки появляются здесь не в первый раз, чтобы лишь проиграть то, что изменить уже невозможно.
Единственный признак «жизни» на сцене-огонь, который жжет сторож-палач. Это тот человек, чьими руками творятся «грязные» дела. Быть может, это единственный безмолвный свидетель существования «призраков», привыкший исполнять их волю. Так всегда кто-то приказывает, а кто-то тупо исполняет. Палач выкладывает из камней «печку», наверху которой Городничий водружает символ «сгоревшей» церкви (прообраз большой церкви-призрака). Рядом «палач» вонзает в дерево свой топор.
Еще одна постоянно присутствующая на сцене бытовая деталь-стулья, которые и есть единственная видимая нам деталь реальности действующих лиц, впрочем, в доме у Городничего появится непременный атрибут его жизни - стол с едой. А Хлестаков будет выезжать на кровати-телеге, нелепой и чем-то напоминающей колесницу верховного бога, идола на который все молятся в надежде, что он одобрит их грехи. Люди возносят его на место Бога и признают только его власть над ними, его суд, который можно подкупить. Но они забывают о том, что за все надо платить, тем более за отверженные истины и расплата неизбежна. В сцене обеда у Городничего, когда дом пустеет, внезапно приковывает к себе внимание заводная игрушка, оставленная Хлестаковым, неожиданно напоминающая его и имеющая с ним явное сходство, только игрушка не живая.
С самого начала спектакля напряженной статичностью, неизменной темнотой, окутывающей все вокруг, включая и зрительный зал, не ярким и в тоже время особенно остро выделяющим все освещением цвета полной белой луны, преувеличенно театральными позами актеров и миражем-церковью создается впечатление атмосферы перед грозой, когда все становится нереальным и очень четким. А такая атмосфера, в свою очередь, порождает ощущение беспокойства и неотвратимости возмездия, кары.
Поэтому, после отъезда Хлестакова начинается дождь с молнией и громом. Дождь, перерастающий во всемирный потоп, конец света, конец беспросветной жизни. И все же может быть избавление. И как отважный Ной, ведущий свой корабль к новой лучшей жизни, стоит на плоту из табуреток Городничий, только бог у него другой, а значит и путь его ложный.
Гаснет огонь. Рушатся мечты Городничего. Появляется на сцене икона. Единственная надежда на спасение, очищение и прощение в рушенном мире идеалов и идолов (таких, как Хлестаков).
В финале призрак церкви начинает летать, кружится по сцене среди темноты ночи и дорожных столбов. Она как будто увеличивается и, стоящая раньше вдали, занимает теперь все пространство сцены, приковывая взгляд к себе своим страшным уродством и страхом перед неотвратимостью расплаты.