Абсурд в рамках реализма. «Бесы» или «Король умер! Да здравствует король!»
Фойе театра На Таганке. Стоят два столика. На одном разложены мемуары Ю.П. Любимова, диски с записями спектаклей, в которых участвовал В. С. Высоцкий, памятные альбомы, продаются программки. Около него почти никого. За вторым - В. С. Золотухин, широко улыбаясь, подписывает свою автобиографию. Рядом с ним сидит женщина, она громко призывает всех гостей театра купить книгу: «Валерий Сергеевич вам ее на память подпишет, а еще вы можете с ним сфотографироваться…» Женщина работает хорошо, людей рядом много, до начала спектакля удается продать все экземпляры автобиографии. Впрочем, за соседним столом программки тоже заканчиваются. Прохожу дальше. В свое время я любила театр На Таганке, столько постановок пересмотрела, некоторые уже успели снять. Но афиши все так же висят. И портреты тоже.
Скорого год, как Ю.П. Любимов из-за громкого скандала вынужден был покинуть Таганку. Тогда казалось, что театр потонет в буре страстей. Все же, сейчас не об этом, выяснять причины и искать виноватых дело неблагодарное. И все-таки трудно было представить театр На Таганке отдельно от Ю.П. Любимова. Будто имя известного режиссера и созданного им в 1964 году театра приросли друг к другу. После скандала мастер обещал посвятить новый спектакль актерам некогда возглавляемой им труппы. Прошло десять месяцев, разговоры о нашумевшем конфликте прекратились. Театр на Таганке и Ю. П. Любимов продолжали работать. Уже порознь. И вот появились спектакли. В театре Вахтангова «Бесы» по роману Ф.М. Достоевского, в театре На Таганке пять премьер, последняя из которых «Король умирает» Э. Ионеско.
«Бесы» - это концертное исполнение романа в 2х частях. Хороший, качественный спектакль, поставленный с большим художественным вкусом, без пошлости и грубости, без лишних отступлений и путаницы, с уместным юмором. Практически классика. За 3 часа 40 минут Ю.П. Любимов последовательно иллюстрирует перед нами роман Ф.М. Достоевского. Именно иллюстрирует, из-за чего порой бывает сложно уследить за переплетающимися между собой ветвями событий. Однако благодаря музыке, великолепной игре актеров и постоянно напряженному сюжету, постановка сморится легко. На сцене - черный рояль, очень органично вписанный в игровое пространство, за ним толпа с плакатами, на плакатах надписи – названия глав романа: «Принц Гарри», «Чужие грехи», «Хромоножка», «Премудрый змий» (все из первой части романа) и «У наших» (из второй части). В углу - сцены икона с горящей лампадой, сзади -репродукция картины Клода Лоррена «Асис и Галатея», сбоку белая дверь. То и дело идет дождь, который герои на наших глазах «создают» с помощью леек и шлангов, у каждого есть зонтик.
Конечно, постановка отличается от предыдущих работ мастера, которые были более яркими, контрастными и динамичными. Тем не менее, спектакль получился современным и весьма точным. Ф.М. Достоевский, а за ним и Ю.П. Любимов как будто пророчествуют о происходящих сегодня событиях. Бунты, толпы митингующих с плакатами, обман и предательство, разрушающийся мир. И на фоне этого человек, без веры, без Бога, без идеалов, одинокий и ищущий, заблудившийся и тонущий в толпе «бесов», человек, не знающий где добро и где зло. Не абстрактный человек, а человек молодой, только начинающий жить. Со свойственным юношеским максимализмом, гордыней и страхами. Человек, боящийся показаться глупым, смешным, несовременным, боящийся быть искренним даже с самим собой. Человек в эпоху безвременья и культурного кризиса, который ведет к революциям.
В спектакле показан период, когда рушатся прежние кумиры, когда за яркой оберткой мнимых лозунгов скрывается лишь их ничтожность и пустота, когда бывшие ранее ограничения кажутся простой формальностью или иллюзией. Период, порождающий бесов. А вместе с бесами приходят бездуховность, вседозволенность, и разврат. Мораль начинает восприниматься как недостаток, слабость характера, которую надо преодолеть. И даже самые хорошие и светлые идеи либо трактуют изощренно, либо превращают в ничто: «вы представить не можете, какая грусть и злость охватывают всю вашу душу, когда великую идею, вами давно уже и свято чтимую, подхватят неумелые и вытащат к таким же дуракам, как и сами, на улицу, и вы вдруг встречаете ее уже на толкучем, неузнаваемую, в грязи, поставленную нелепо, углом, без пропорции, без гармонии, игрушкой у глупых ребят!» Для того, чтобы уничтожить в себе последние ростки нравственности, а, следовательно, зависимости, приходится делать все, что угодно, в том числе насиловать, убивать, топтать свои собственные чувства до тех пор, пока не перестанешь чувствовать. Все это приводит к смерти сначала духовной, а затем и физической. И, действительно, кого, кроме себя, следует обвинять во всех сотворенных грехах? Николай Ставрогин, не найдя ни объяснения, ни оправдания своим деяниям, признается в том, что не любит и не хотел разврата и в том, что из него «вылилось одно отрицание, безо всякого великодушия, безо всякой силы». Нигилист Кириллов говорит: «Если нет бога, то я бог». Но человек не может существовать без цели и без смысла. И фраза, сказанная Ставрогиным: «Нужно быть действительно великим человеком, чтобы устоять даже против здравого смысла», становится определяющей в его судьбе. Ставрогин повесился. Кириллов застрелился.
В постановке перед нами три важнейших сюжетных линии: любовная, политическая и религиозная. Линия любовная раскрывается в сценах с Хромоножкой, Дарьей и Елизаветой. Это не просто любовь, а любовь болезненная, которая почему-то всегда обязательно требует жертвы. Самый яркий женский образ, созданный в спектакле – Марья Лебядкина (Хромоножка), тайная жена Николая Ставрогина. Это хрупкая, безобидная девушка, «помешанная, восторженная идиотка» с детским восприятием мира, она единственная может сказать в глаза падшему мужу: «а-на-фе-ма!».
Политическая линия показана в дискуссиях революционно и в то же время безразлично настроенной молодежи. Потерянное поколение, цепляясь за последнюю соломинку, проваливается в бездну различных идей и течений. К примеру, Шигалев, пытаясь логически осмыслить действительность в соответствии со своими взглядами, предлагает «в виде конечного разрешения вопроса – разделение человечества на две неравные части. Одна десятая доля получает свободу личности и безграничное право над остальными девятью десятыми. Те же должны потерять личность и обратиться в роде как в стадо и при безграничном повиновении достигнуть рядом перерождений первобытной невинности, в роде как бы первобытного рая…» Власть одних всегда предполагает подчинение других. И не случайно рассуждения Шатова приводят к выводу о том, что «выходя из безграничной свободы, я заключаю безграничным деспотизмом». Однако в спектакле есть и спорные политические каламбуры, такие как игра слов с фамилией Липутин, которая превращается во фразу: «Интересно, знает Ли-Путин?»… И еще хочется выделить сцену, в которой пьяный капитан Лебядкин говорит о русском национальном гимне. В этом эпизоде хор исполняет сначала гимн США, затем России, и, наконец, царской Руси. Во время исполнения гимна США хор сидит, но кто-то один вскакивает. «Так и вычисляют предателей»,- говорит сидящий рядом мужчина. Такие режиссерские ходы, возможно, остроумны, но далеко не оригинальны…
Третья линия – религиозная. В спектакле ей уделено, на первый взгляд, не такое уж и большое место. Но без нее невозможно представить как творчество Достоевского, так и спектакль по нему. Поэтому в спектакле появляется сцена у Тихона, когда Николай Ставрогин отдает монаху свою исповедь. Тогда же герой задает принципиальный вопрос: «Можно ль веровать в беса, не веруя совсем в Бога» и получает прозорливый ответ: «О, очень даже можно, сплошь и рядом». А между тем, серди толпы «бесов», на фоне «Асиса и Галатеи», стоит икона, горит лампада, тусклый огонек которой все еще освящает тьму.
Не случайно роман назван Ф.М. Достоевским «Бесы», ведь где есть бесы, там есть и Бог. Значит больное поколение должно исцелиться, а бесы, вселившиеся в стадо свиней, броситься со скалы: « Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней - это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Но великая мысль и великая воля осенят ее свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности... и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже может быть! Это мы, мы и те, и Петруша... и я может быть первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и "сядет у ног Иисусовых"... и будут все глядеть с изумлением»...
Спектакль «Бесы» - это серьезное, глубокое осмысление романа Ф.М. Достоевского. Постановка вполне адекватна творчеству писателя, в том числе по выбору формы его подачи. Актеры-вахтанговцы органично вписались в тело спектакля Ю.П. Любимова. Особенно хочется отметить, холодный, отчужденный, нагловато-самоуверенный и в тоже время тонкий и неоднозначный образ Николая Ставрогина, созданный Сергеем Епишевым. А также пророчески-отрешенный портрет полусумасшедшей-полуюродивой Хромоножки, показанный Марией Бердинских; нагловато-скользкий характер капитана Лебякина - Евгений Косырев; показно-равнодушный и одновременно нервный образ Кириллова, созданный Валерием Ушаковым; и противоречивого Ивана Шатова в исполнении Артура Иванова. Главным героем-оратором в спектакле становиться Степан Трофимыч, в исполнении Юрия Шлыкова. Несмотря на то, что в романе Степан Трофимыч не является главным действующим лицом, в постановке ему отведена одна из ведущих ролей. В ней он становится определенно положительным героем и голосом автора спектакля. Именно этот лирически-мудрый персонаж нашел в себе силы в поисках истины покинуть стойбище бесов, захватив с собой телегу и книги. Концертное исполнение романа «Бесы» - это большая удача как для репертуара театра им. Евг. Вахтангова, так и для творческой биографии Ю.П. Любимова. Да, в зале все так же мелькал фонарик…
А тем временем… в театре На Таганке очередная премьера - Эжен Ионеско «Король умирает». Продолжительность спектакля 1ч 20 мин. В самом начале нам объявляют, что в течение этого времени король должен умереть. И он, конечно, умрет. На сцене трибуна, 4 стула, одно кресло, инвалидная коляска, большой письменный стол, на нем песочные часы, два лифта по бокам и стена с трещиной. Вся мебель и костюмы современные. У стража-охранника ноутбук. Королевство разрушено. Оно умирает вместе с королем. В конце спектакля трещина в стене раздвигается, и мы видим проекцию фотографии с изображением разрушенного города. Короля просят покинуть (труппу ) королевство. Ведь он стал стар и не может больше исполнять своих обязанностей. Некогда преданные слуги разбежались. Остался всего один солдат, две жены и врач. Но король не может больше повлиять даже на любящую жену. Вот и все. Можно много придумывать, долго говорить о всевозможных смыслах. Иными словами можно говорить о пьесе Э. Ионеско. Но не о спектакле.
Размышляя о сценарии, необходимо помнить о том, что театр Э. Ионеско – это театр абсурда. Следовательно, нужно верно выбрать форму подачи материала. Ставить пьесу, написанную мастером абсурда надо в жанре абсурда. Ну, а что же получится, если мы возьмем сценарий, рассчитанный на театр абсурда, и поставим спектакль в жанре натурализма? Получится спектакль театра На Таганке «Король умирает». Несмотря на то, что в главной роли выступил ведущий актер и, по совместительству, директор/художественный руководитель театра В. Золотухин, несмотря на то, что режиссер спектакля Кшиштоф Занусси, спектакль, мягко говоря, не вызывает оваций. Такое качество постановки и исполнения вполне допустимо в любительском провинциальном театре среднего уровня, но совсем не ожидаемо в легендарном театре в центре Москвы. К слову сказать, Кшиштоф Занусси великолепный польский кинорежиссер, работающий в жанре драмы, короткометражного и документального кино. Он известен своим рациональным подходом при исследовании самых серьезных социальных проблем.
Но театр абсурда требует иного метода работы. Он основывается на едва уловимых ассоциациях, на образах, на контрастах между нелепостью происходящего и серьезностью сказанного. Театр абсурда невозможно рационализировать. В театре абсурда не существует реалистических персонажей. Театр абсурда, погружая, казалось бы, в бессмысленный и несуществующий мир, создает настроение. Он через нелепость происходящего доносит подчас очень серьезные и глубокие мысли. Фразы, кажущиеся поначалу, смешными или банальными, поданные в должной обработке, как пазл складываются в картину, приобретая смысл. Именно поэтому, согласно сценарию Э. Ионеско, персонажи одеты в костюмы из вентиляционных труб и мешковины. Именно поэтому, текст сценария нельзя преподносить в реалистической манере, как это делает режиссер.
Согласно автору пьесы, актеры должны играть «в острой фарсовой манере, напоминая кукол в балагане», и только король «держится естественно и говорит подчеркнуто бытовым голосом». Но даже король в особо трагических местах переходит на фарс. Вместо этого мы видим натуралистический театр, персонажей, одетых в современные костюмы, абсолютно по-бытовому разговаривающих между собой. И В.С. Золотухина, вынужденного играть несчастного полусумасшедшего старика, совершенно серьезно рассуждающего о разорванной в клочья кошке. А между тем «все они — монстры, которых породило умирающее сознание короля». Соответственно и действие происходит в вымышленном мире, где может случиться все, что угодно. Если это донести до зрителя, то станет понятно, почему верный страж перестает подчиняться королю, почему его вторая жена Мария вдруг замирает и даже шагу не может ступить мужу навстречу. И, раз уж все близкие короля похожи на кукол, становится ясно, почему он перед смертью вспоминает о кошке, которая мертвая «была похожа на поломанную куклу...»
Но все эти ассоциации и смыслы, к сожалению, остались нереализованными. А на сцене мы видим старика, бредящего перед смертью. Все это очень жестоко и некрасиво. Люди уходили. И, хотя, идея интересная – фиксация сознания человека за мгновение до смерти, раскрыта она была настолько банально, прямолинейно и грубо, что никто не понимал к чему вообще поднимать подобные темы. Несмотря на то, что В.С. Золотухин весьма реалистичен: он размахивает руками и ногами, кричит, переходит на полушепот, обливается потом, смеется, а затем почти плачет, все-таки, мы ему не верим. Самым точным образом, благодаря правильно подобранным интонациям и деталям, стала роль служанки в исполнении Татьяны Сидоренко, которая в созданном пространстве смотрится органично и естественно. Но это второстепенный персонаж. В общем и целом скучно и неинтересно. Пессимистичный, унылый и черный пейзаж. Без красок.
Когда спектакль закончился, в фойе В. С. Золотухин все так же, широко улыбаясь, подписывал автобиографию. Сзади меня в очереди в гардеробную стояла девочка лет 14-ти с мамой. Девочка была расстроена, она давно хотела попасть в театр На Таганке, а спектакль ей совершенно не понравился, как будто ее обманули…
«Бесы» и «Король умирает» - результат театральной катастрофы Таганки, спектакли, появившееся вследствие и благодаря ей. Не скандалы и ссоры, а творчество. Та же полемика, только средствами искусства. И, если Ю.П. Любимов сумел преобразовать разрушительную энергию в созидательную, то театру На Таганке это плохо удалось. Руководствуясь своим внутренним чутьем, Ю.П. Любимов, несмотря на свое обещание, не стал ставить спектакль про актеров, он поставил его про Россию. Анализируя постановки Ю.П. Любимова в последние годы ДО разрыва и недавнюю премьеру «Бесы» ПОСЛЕ расставания с театром, приходишь к выводу о том, что эмоциональный коллапс привел к новому творческому подъему и переосмыслению стиля работы. В результате перед нами уже другой режиссерский подход, но все тот же Ю.П. Любимов.
Конечно, «Бесы» и «Король умирает» - это всего лишь выборочные примеры работы мастера и его театра по отдельности, судить по ним о начале нового творческого этапа в целом нельзя. Однако на данный момент мы видим, что Ю.П. Любимов продолжает успешно работать вне стен театра На Таганке. За что ему большое спасибо от зрителей, а также искренние пожелания дальнейшей плодотворной работы, здоровья и сил. А вот театру На Таганке без привычного диктата создателя сложнее. Говорить о том, стал ли уход Ю.П. Любимова катастрофическим для Таганки пока рано. Все же есть какое-то движение, появляются премьеры. Другое дело имеют ли они художественную ценность.
Думаю, что В.С. Золотухин, каким бы выдающимся актером он ни был, сейчас не готов к тому, чтобы возглавлять театр, всерьез занимаясь его репертуарной политикой и концепцией. В истории театра существуют неудачные примеры, когда актеры пытались заменить собой режиссера. Это МХАТ им. Горького под руководством Т. Дорониной, Содружество актеров Таганки, и вот теперь театр На Таганке. Часто актерское самоуправление бывает губительно для театра. Можно возразить, вспомнив успех МХТ им. Чехова. Но, во-первых, у О.П. Табакова есть опыт режиссерской работы. Во-вторых, он гениальный менеджер. В-третьих, он умеет привлекать для работы в театре успешных современных режиссеров и звездных актеров. Печально, но в театре На Таганке другая ситуация. В.С. Золотухин никогда не был режиссером и не имеет опыта работы в должности директора. Сразу после ухода Ю.П. Любимова в театр нового режиссера «со стороны» не назначили. Ведь история театра На Таганке богата актерскими бунтами. Однако, с моей точки зрения, художественный руководитель, обладающий тонким чутьем, театру необходим. Даже если он будет иных творческих взглядов, чем Ю.П. Любимов.
Помимо спектакля «Король умирает», на основной сцене театра идут еще две премьеры: «Венецианские близнецы» - режиссер Паоло Ланди и «Калека с Инишмана» - режиссер Сергей Федотов. Также есть две премьеры и на малой сцене – это «Двенадцатая ночь» - режиссер Рената Сотириади и «Наташина мечта» - режиссер Юрий Ардашев. Тем не менее, важно не только количество спектаклей, но и их качество. Спектакли лучше не переносить с провинциальной сцены на столичную («Король умирает», «Калека с Инишмана»), а давать оригинальные постановки. Так как у театра должно быть свое уникальное творческое лицо. Конечно, получив свободу, актеры захотели поработать в различных направлениях и жанрах, с разными режиссерами, но, главное все-таки не забыть свое творческое кредо и не потерять тяжким трудом заработанную репутацию.
В общем, творческие поиски идут, работа не останавливается. Афиша разбавляется новыми постановками, а это значит, что постановки Ю.П. Любимова, неизбежно будут занимать все более и более незначительное место в репертуаре. Каким будет новый театр На Таганке пока не ясно. Очевидно одно – он будет. И очень хочется надеяться, что кризис не только его не разрушит, но и наоборот, приведет к творческим успехам. Что в будущем мы уже увидим на сцене Таганки постановки столь же успешные, как «Гамлет» или «Добрый человек из Сезуана». Увидим не восстановление старых спектаклей, не законсервированные постановки, хранящиеся в афише как музейная ценность, а настоящий, живой, современный театр. И, наконец, надо смириться с тем, что возрождения ждать не стоит. Разрушенные временем и конфликтами идеи, принципы и, конечно, отношения не восстановить. Но тем интереснее наблюдать за перерождением…